Когда мы попытаемся так молиться, в голове у нас может появиться множество вопросов и явно посторонних мыслей: “Как я могу быть уверен, что не обманываю самого себя? Откуда мне знать, что эти слова истинны, что Бог действительно обращается ко мне? Верю ли я по-настоящему в Бога?” Все эти вопросы правомерны, но пока отложим их в сторону. Когда ночью ребенок пугается, приходит мама, берет его на руки и говорит: «Все хорошо», – и ребенок постепенно успокаивается. Но если на руках у мамы вундеркинд, который отвечает: «Мама, но каковы эпистемологические и метафизические предпосылки твоего утверждения и какие эмпирические доказательства ты можешь привести в подтверждение своей точки зрения?», – мама наверняка окажется в большом затруднении. Мы ведем себя как этот невыносимый ребенок, если во время молитвы отказываемся слушать Бога до тех пор, пока Он не ответит тем критериям, которые нам вздумается Ему предложить. Мы общаемся с Ним прежде всего сердцем, а оно не глупо, у него есть свои мотивы – более глубокие, чем может показаться нашему сознанию.
Допустим, я отложил в сторону эти вопросы, но как поступить с другими посторонними мыслями, наводняющими мой разум? Вы можете начать беспокоиться, выключили ли вы газ, или вдруг вспомнить о письме, которое забыли выслать электронной почтой. Если это что-то срочное, как, например, газ, лучше всего, конечно, пойти и проверить. Дела же, которые могут подождать, лучше просто записать, чтобы вернуться к ним позже.
Все прочее, что приходит вам в голову, может стать вовсе не помехой, но предметом молитвы.